Воспитание казака

Небольшое философское отступление:

Если попробовать интуитивно сравнить образы Первого Запорожца и Первого Донца, то большой разницы мы не увидим. Отличия прослеживаются лишь в том, что у Запорожца большая тяга к Воли (свободе) и больше в нём печали. (Печаль понятна – разгон Сечи, многие переселения с родной земли…). Да, ещё одно отличие есть. У Запорожца большая тяга к товарищескому способу проживания. У Донца – к семейно-родовому.

Ну и, ко всему прочему, игру на улице со сверстниками. Игры были устоявшиеся веками, и естественно направленные на развитие казачат. Практически все они проходили под присмотром станичных (хуторских) стариков, которые строго следили за поведением каждого из казачат. И в том случае, если кто-то вёл себя недостойно, старики вдохновенно наставляли и поправляли нерадивого.

С 8 лет казачонка переселяли в мужскую половину куреня. В это время снова проводился обряд в урочище. С этого же времени казачонок учился владеть нагайкой.

Вообще, нагайка предмет очень символичный для казаков и очень древний. С ней связана и легенда о Егории Храбром, и ещё более древние легенды о змееборцах. Кстати, казаки раньше никогда не выясняли отношения между собой кулаками. Говорят, боялись поубивать друг друга. А вот нагайками частенько охаживали друг друга в пылу спора.

С этого же времени казачонка начинали приглашать на «беседы».

Основным моментом в воспитании казака в данный период являлось следующее: научить его справляться с собственным страхом в любых его проявлениях. И, наблюдая реакцию казачонка, старшие говорили: «Не бойся, казак ничего не боится!», «Терпи, казак, атаманом будешь!»

Существовало множество игр-упражнений для развития казачат. Упражнения естественно не в том виде, в каком мы их понимаем. Это скорее упражнения-тесты. Они выявляли наличие того или иного качества либо навыка у казачат. И казачата делали эти тесты-игры, соревнуясь между собой (играя). И в эти игры казаки играли чуть ли не всю свою жизнь.

В 12 лет процесс физического обучения в основном завершался. Именно обучения, но не развития. С 12 лет казачонка приучали к боевому оружию – шашке (кинжалу).

Про Спас (казачью систему выживания) скажу словами одного из казаков.

Казаки народ родовой с твёрдыми правилами поведения, как в семье, так и в обществе.

Начало вхождения ребёнка-казака в Спас начиналось с его крещения. В этот момент у него появлялись его духовные родители – крестный и крестная!

По мере возрастания задачи Спаса усложнялись, но основным направлением воспитания молодого казака или казачки было не физическим, а духовным. Только через понятие духовности молодые казаки снова и снова возвращались к физическому развитию. Без молитвы и понятий Бога жизнь казаков как раньше, так и сейчас не ставилась.

В самом Спасе приёмов как таковых нет, нет и весовых категорий.

Пословица – «Казак не тот, кто победил, а тот, кто вывернулся – спасся!»

— Именно Спасся!..

То есть «Спас».

В Спасе, когда человек уже готов к первому уровню есть только два принципиальных действия соединяющиеся в одно:

1) очень быстрое мышление на принятие единственно-правильного решения;

2) очень быстрое действие на выполнение единственно-правильного решения, для противника порой даже не заметного.

При достижении второго и третьего уровней Спаса у молодого казака развивают интуицию. Это шестое чувство воина есть практически самое главное. Оно помогает казаку-человеку как в мирской битве, так и в духовной. Он всегда отличает подлеца от честного человека. Настоящая схватка всегда скоротечна, но подготовка к ней долгая. Подготовленный человек выигрывает её ещё до схватки!..

Первое, что необходимо в воспитании неказачьего молодого поколения, это воспитание умения управления собственным страхом. Человек изжить страх не может, так как он необходим для сохранения его жизни. Но управлять страхом можно.

При этом отсутствует какая-либо психомобилизация.

Основной критерий человека, занимающегося Спасом, это нравственность. Вначале это не ощущается, но с увеличением скорости мышления данный критерий непросто ощущается. Он начинает присутствовать сначала на каждой тренировке, а затем и в самой жизни человека. Человек начинает понимать, что он ведомое существо в данной системе мироздания. Что без диалога с Богом в другие уровни Спаса он не сможет войти, если его моральный образ низок. Тот, кто пытается применить тут хитрость быстро убеждается в этих предупреждениях. Эти люди начинают приобретать сначала небольшие, а затем всё серьёзнее травмы. Вплоть до разрыва мышц.

Одни, поняв происходящее, начинают другую жизнь, где Спас становится одним из показателей правильности поведения. Другие же просто прекращают заниматься Спасом. Им становится понятно – на чьей они стороне.

О роли отца и роли крёстного в воспитании.

С 8 лет главная роль принадлежала крёстному. Именно он по большому счёту обучал мальца казачьей науке. Но кровный отец был как бы руководителем этого процесса. Крёстный и кровный отцы как бы дополняли друг друга. Родной отец мог быть излишне мягок в отношении своего сына. Крёстный же мог быть излишне суров. Поэтому родной отец останавливал крёстного, когда дело могло принять опасный оборот, а крёстный не давал отцу жалеть сына.

Пример процесса обучения видения летящей пули:

— проводится на изгибе реки, стрелок (крёстный) находится в 80-100 шагах от казака с сыном,

— в 10-15 шагах от наблюдающих за выстрелом находится мишень,

— по сигналу отца крёстный производит выстрел в мишень, казачонок должен заметить пролетающую пулю.

С 12 до 16 лет – ещё один цикл в воспитании казака. И опять же он начинался и заканчивался обрядами в урочище.

С 12 лет казачонка начинали водить на круг (сход) и другие общественно значимые мероприятия. Его основная задача – смотреть и запоминать.

И в 16 лет по готовности казака его ждало более серьёзное испытание – в основном это была охота на хищника (волка, кабана и пр.).

И вот после такого воспитания и обучения получался «матёрый казачина». Правда есть одно уточнение: «матёрый» казак появлялся в третьем поколении. Естественно, если первое и второе поколения были тщательно подготовлены и выжили в битвах и сражениях.

А что мог из себя представлять такой казак, лучше описать художественно:

…Из леса вышли в рассыпную австрийцы. Человек тридцать. Винтовки на перевес. Офицер с обнажённым палашом верхом на коне. На поляне по колено трава, начинающая желтеть от знойного августовского солнца. Австрийцы отошли от опушки леса шагов на пятьдесят.

Вдруг произошло непонятное. Из под коня вылетело что-то необычное чёрно-зелёного оттенка, вышибло офицера из седла, провернулось волчком над упавшим, поблёскивая то ли клыками, то ли зубами, и врезалось в гущу оцепеневших солдат. Разобрать что это было невозможно, потому что это нечто всё время двигалось и вертелось вьюном в невообразимых плоскостях.

Находящиеся с краю австрийцы начали приходить в себя и изготавливаться для стрельбы, забыв, что это не спасёт их товарищей, так как вертящаяся масса была в самом центре подразделения, оставляя за собой переломленные и окровавленные тела австрийских солдат.

Но вдруг с левого фланга метнулся ещё один неясный силуэт. Он пронёсся перед изготовившимися к стрельбе настолько быстро, что никто не смог уловить его очертания. Да и вообще не смог больше ничего увидеть в этой жизни, потому что силуэт двигался грохоча и огрызаясь огнём.

Больше всех повезло четверым солдатам. Они, толкаемые своим страхом вовремя уронили свои винтовки, и теперь наблюдали страшную картину: в центре лежали вповалку, как после смерча полтора десятка человек со страшными колото-резанными ранами; ещё человек семь бездыханно лежали со стороны леса с огнестрельными ранами; а по бокам уцелевшей четвёрки застыли двое – причина всего произошедшего. Одеты оба были в низкие чёрные бараньи шапки с защитным верхом, в гимнастёрки и шаровары того же цвета и невиданные солдатами ранее сапоги с шерстяной ступнёй и голенищем из тонкой кожи. В руках у одного было два длинных кинжала, у другого – два револьвера.

А лица этих неизвестных… Глаза – у обоих на выкате – не выражали ни злости, ни ненависти. Солдаты прочитали в них только одно – это пришла смерть, ведомая самим Всевышним.

После всего этого послушнее военнопленных, чем эти четверо не смог бы, наверное, никто найти на всём русско-германском фронте…

Конечно, такое воспитание было не во всех казачьих семьях, и я так подозреваю к 1914 году оставались очень немногие семьи где всё это жило. Но, чем древнее был род, тем тщательнее и обширнее было воспитание. И сами казаки не всегда вдавались в суть этого процесса – как их самих учили, так и они учат. Предки завещали!

Вот примерно всё, что могу сказать по этому вопросу. Я попробовал описать общую канву воспитания казака. Остальное, как говорится, нюансы. У кого есть что добавить – будет очень хорошо. Потому что пришло время по крупицам восстанавливать нашу казачью культуру. И первым делом необходимо восстановить культуру воспитания казачат. Потому как они – будущее казачества. И что мы в них заложим, то и получится потом.

Как говорил один старик-казак: «Казаков много не бывает, но мало не покажется!»

Боярченков Андрей

slavs.org.ua